Верные даже до смерти царские слуги
…Екатеринбург, дом Ипатьева. 22 мая 1918 г. царская семья воссоединилась. Под усиленным конвоем привезли из Тобольска царских детей. Родители с дочерью Марией, Боткиным и несколькими верными людьми были доставлены сюда немного раньше. Их тюрьма называлась «Дом особого назначения», сокращенно ДОН (новая власть любила аббревиатуры). В ДОН никого не впускают, а из него — не выпускают. Перестал приходить доктор Деревенко.

27 мая увезли Ивана Седнева, лакея великих княжон, и матроса Нагорного, дядьку царевича. Они вступили в пререкания с охраной, грабящей царское имущество. В этот же день их увезли и расстреляли за зданием тюрьмы. Приехавший с государем Долгоруков заключен в одиночную камеру. Его и царского флигель-адъютанта Татищева расстреляют в начале июля.

В тюрьме приехавшая с царскими детьми подруга царевен молодая графиня Анастасия Гендрикова и немощная обер-лектрисса Екатерина Шнейдер, учившая русскому языку Елизавету Феодоровну и ее сестру, императрицу Александру Феодоровну. Гендрикову и Ш нейдер расстреляют в начале сентября, камердинеру Волкову, тоже томившемуся в тюрьме, удастся убежать с места расстрела. Преподаватели царевича Гиббс и воспитатель его Жильяр, как иностранные подданные, аресту не подлежат. Они живут в вагонах, в тупике железнодорожных путей. Там же скрывается баронесса Софья Буксгевден и еще несколько верных царю людей, пытаясь наводить хоть какие- то справки о судьбе царской семьи. Жильяр и Гиббс часто приходят к дому Ипатьева, но он окружен высоким глухим забором. Однажды они увидели, как увозили Нагорного и Седнева. Узники Ипатьевского дома постоянно ждут их возвращения, не зная, что они уже убиты.

Царских слуг одного за другим вызывают в «исполнительный комитет», предлагая свободу, но все они отказываются оставить царскую семью. Тогда их заставляют писать расписки о том, что они остались в ДОНе добровольно. Расписка камердинера Алоизия Егоровича 

Труппа сохранилась. Простой человек из служивых солдат, он написал как умел, что готов разделить с царской семьей ее судьбу.

Алоизий Егорович Трупп был католического вероисповедания. Но мы не знаем точно, что происходило с его духовной жизнью в изгнании в Тобольске, и особенно в доме Ипатьева — вероятно, там он принимал участие в православных богослужениях. Знаем только, что он жизнь отдал за православного Царя.

Верные даже до смерти царские слуги