Вера святого Иоанна

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Сегодня мы празднуем память святого мученика, чудотворца, человека Божия Иоанна Русского, 20-летнего юноши, призванного в русскую армию. В те времена в России служили по 7 лет и даже больше, и поскольку это было в период русско-турецких войн, то и Молдавия тоже участвовала в них. Это было в эпоху Петра Великого, и Димитрий Кантемир[1] со своими войсками объединился с царем Петром против турок. И вот в одном из таких боев, когда русские потерпели поражение (один из таких боев происходил у села Стэнилешть на реке Прут, где Русская армия вместе с армией молдаван была разбита и в плен были взяты тысячи, если не десятки тысяч человек), может быть, именно там и был схвачен святой Иоанн Русский.

Лучших из этих пленников сначала отбирали для себя офицеры, армейское начальство. В первую очередь они выбирали для себя прислугу или рабов, а уже потом кого-то забирали себе солдаты, тех же, кто оставался, кого никто не взял, их уводили в Турцию и там, по всей Оттоманской империи, распродавали в рабство на рынках, как рабочий скот.

Святого Иоанна Русского, скорее всего, выбрал для себя турецкий офицер, возможно, воевавший против нас, и так святой оказался в его доме в местечке Прокопион[2], что в Малой Азии. Здесь была небольшая община греков, издавна проживавших в Малой Азии и испокон веков являвшихся христианами Византийской империи. Они и дальше оставались там вплоть до 1922 года, до большой греко-турецкой войны, в которой Греция хотела отвоевать себе полную независимость от турок и вернуть некоторые территории. Тогда имел место большой обмен населением, то есть 2 или 3, а некоторые говорят, что даже 4 миллиона греков покинули Малую Азию и переселились в Грецию, а несколько миллионов турок переселились из Греции в Турцию.

И совершился этот великий обмен, затронувший также и общину Прокопиона, где почивали мощи святого Иоанна Русского, и другие бесчисленные общины греков. Вспомним о святом Арсении Каппадокийском и старце Паисии Святогорце. Многие отцы, которых мы сегодня почитаем в Греции, были родом из этих греческих византийских общин, это стародавние греки, переселившиеся тогда из Турции.

Нашлись люди, которые бросили свое имущество, но вынесли на плечах мощи святого Иоанна Русского

Они увозили с собой свои иконы, своих священников, перенесли и свои традиции, свой уклад, а также мощи, которые у них имелись. Среди этих мощей, привезенных тогда греками, которые собрали их отовсюду, со всей Малой Азии, были и мощи святого Иоанна. Вы представляете себе: турки торопили их, и люди могли взять из дому только самое ценное. И все-таки нашлись такие люди, кто бросил свое имущество и не забрал с собой того, с чем ему не хотелось расставаться, а нес на плечах мощи святого Иоанна Русского.

Они не оставили их там, они не хотели их там оставлять. Они оставили много такого, что хотелось взять с собой, но мощи святого Иоанна Русского потрудились унести. Так они и оказались в Греции на одном острове [Эвбее] и с тех пор почивают там.

Среди этих пленников, вероятно, самых отборных, — ведь как их выбирали: насколько они сильны физически, смогут ли работать, — итак, среди наиболее цветущих здоровьем и отборных пленников был и святой Иоанн Русский, которого выбрал для себя один из офицеров турецкой армии, привел в Прокопион и сделал своим рабом.

Как мы уже говорили, многие из этих пленников переходили в мусульманство, чтобы из рабов сделаться слугами. И слугами они оставались потом всю жизнь. У них в какое-то время даже была возможность жениться, хотя их шансы создать свою семью и завести свои порядки были очень невелики.

Но очень многие из захваченных тогда в плен — и румын, и русских — очень многие не пожелали отречься от своей веры. Среди них был и святой Иоанн Русский, не согласившийся отречься от своей веры, хотя его не только по-хорошему спрашивали, но и даже держали в голоде и жажде, издевались и избивали, требуя перейти в магометанство. Турок в любом случае не терял от этого ничего, только у пленника изменялся статус: из раба он становился слугой, но всё равно оставался в его доме. Может, ему немного добавляли привилегий: давали не такую плохую еду и прочее, чего может хотеть человек в положении раба. Но святой Иоанн Русский не захотел этого, хоть он и был молод, но не пошел на это.

От всего он отказался, всё оставил, со всем распрощался, но Христа не оставил

Еще говорят, что его даже оставили без волос, то есть издевались над ним и попросту подожгли ему волосы. Мучения, которые он перенес, были велики, но святой Иоанн не захотел стать мусульманином. И так он остался у этого офицера, служа ему на скотном дворе. Там он и спал, после того как выгребал навоз, закончив сначала всю работу по дому, но не забывал Христа. Семьи у него так и не появилось, родины больше не было, родную свою речь он больше не слышал, видимо. От всего он отказался, всё оставил, со всем распрощался, но Христа не оставил.

Как говорит святой Павел: кто отлучит нас от любви Христовой?[3] Никто! Поистине, на святом Иоанне Русском это подтвердилось: ничто не отлучило его от любви Христовой. Христос был единственным, с чем он не распрощался. Что бы мучители ни делали с ним, он не отлучился от Него, от Его любви.

И Бог не может не прийти к тому, кто любит Его и призывает день и ночь. Как говорит Спаситель: если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него и защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь[4].

Одним из таких вопиющих к Нему день и ночь в одиночестве, и рабстве, и скорби, и болезни был святой Иоанн Русский, которого Бог услышал и даровал ему великую благодать за его любовь. Ибо он каждое воскресенье вставал спозаранку и тайком, украдкой исповедовался и причащался там, в Прокопионе, где имелась греческая община.

И никто не мог сказать, что он не выполнял своих обязанностей, что он не справлялся с работой по дому: он безотказно исполнял там свой долг, и никто не мог сказать о нем ничего плохого. Напротив, с тех пор, как он появился, Бог благословил тот дом. И здесь очевидна любовь святого, что он ни в чем не обвинил турка и ничего плохого о нем не сказал пред Богом, не счел его достойным погибели, болезней и страданий, но, очевидно, молился о нем, ибо так он был научен и так привык делать.

Удивлялся турок Богу христианскому

Турок считал свою веру истинной, и святой Иоанн Русский не обличил его, не оскорбил, не сказал плохого слова. Даже печаль не возносилась от него пред Богом, но всё более попечение и почтение восходили от святого Иоанна Русского к Богу, так что дом турка стал всем изобиловать. И с тех пор, как он вошел в дом тот и пока жил в нем, всё, что было у этого турка, все его нивы, поля, скот и всё, что было в доме, возрастало и умножалось. И удивлялся турок тот и свидетельствовал, что с тех пор, как этот раб, этот невольник вошел в его дом, Бог благословил его. И удивлялся турок Богу христианскому.

Если бы Бог действовал иначе, и турка посетили бы скорби и напасти, не знаю, сколько веры проникло бы в душу и сердце этого турка, скорее поднялось бы возмущение, противление и ненависть к Богу христианскому. А может, он и не задумался бы о Боге христианском, думал бы кто знает о чем, может, о том, что Аллах наказывает его за что-нибудь. Но так он познал Бога, Которому молится этот человек.

Ведь он часто заставал его на молитве в овечьем загоне или коровьем хлеву, и когда турок входил туда, то там стояло дивное благоухание, и он не понимал, откуда оно может исходить. Ибо не подумайте, будто у святого Иоанна Русского был ладан, да и одежда на нем была вся рваная, как у попрошайки, за которого его и принимали. Вы же понимаете, как должен выглядеть человек, обитающий в хлеву вместе со скотом, — возможно, так, как его и изображают сегодня: в своей обветшалой военной одежде, истрепанной и рваной, в которой он и спал, и ходил.

Не ладан, который он изготовлял бы сам и возжигал бы по ночам, поднимался и от этого благоухание распространялось по всему двору из коровьего хлева, а фимиам его молитвы восходил к Богу. Турок удивлялся этому благоуханию, исходящему из скотного двора, и не знал, что сказать, он не смел и слова проронить против этого человека, отругать его, мол, «что ты тут делаешь по ночам? Что ты вытворяешь тут?»

Прежде всего, ему не в чем было обвинить его, ведь он полностью исполнял свои обязанности, исполнял их как для Бога. Как учит нас Бог: всё, что вы делаете, делайте как для Бога[5]. Но и благосостояние и благословение от Бога, которые турок ощущал в своем дворе, в доме и своей семье, это благословение и слава, которую турок видел в хлеву том, заставляли его молчать, — ему нечего было сказать, он это не комментировал.

И, возможно, слова, сказанные этим турком об его слуге, — ведь он не мог молчать, не говорить о своем слуге, которому так удивлялся, он сам рассказал о нем и другим туркам, своим знакомым, — и его слова привели к тому, что руками этого пленного человека многие турки исцелялись от болезней и скорбей, бывших у них, молитвами этого святого, этого человека Божия.

Так турок мало-помалу обнаружил, что святой Иоанн Русский обладает силой, что его молитва восходит к Богу с великой силой, что Бог христианский велик. И просил его помолиться, замолвить перед Богом христианским слово и за него, а может, и за других близких ему турок, за целые семьи. Так же турки приводили своих больных и к святому Арсению Каппадокийскому в его дом, ставили их перед ним и говорили:

— Помолись своему Богу, чтобы Он исцелил их!

Он молился, и они исцелялись и уходили, славя Бога. То же самое происходило и здесь, так что на его похороны собралось много-много турок.

Святой Иоанн действовал так, что мусульмане почтили Бога христианского и признали силу Христа

Когда умер святой Иоанн Русский, то десятки турок пришли, чтобы отдать ему дань уважения и сказать, что он был человеком Божиим, великим человеком. Они не пришли с ненавистью, не пришли со злобой, не пришли проклинать его и сказать, что этот человек явился, чтобы изменить их веру. Святой Иоанн действовал так, что они почтили Бога христианского и признали силу Христа. Они сочли ее превыше всего и поклонялись Христу, Которого видели в этом человеке.

Зная всё это, мы не слишком удивимся следующему чуду, произошедшему, когда его хозяин отправился в Мекку, как всякий мусульманин, чтобы посетить место, где говорил Мухаммед, и пошел в Мекку и Медину для поклонения, — так делали они и так делают теперь мусульмане. Когда его хозяин отправился туда, то путь был длинный, возможно, нужны были месяцы, чтобы дойти туда, и месяцы, чтобы вернуться обратно. После такого пути нужно было хотя бы неделю передохнуть и хотя бы неделю побыть там, чтобы поклониться местам, которые они считали святыми.

И когда он совершал подобное путешествие, вы понимаете, что супруга турка переживала: «Где он теперь? Как он? Что с моим мужем?» И, продолжив дело своего супруга, который приводил друзей домой, она накрыла такой же стол о его здравии и созвала друзей, чтобы они, собравшись, поговорили и укрепили ее в ее одиночестве.

Среди помогавших ей был и святой Иоанн Русский, время от времени мелькавший у стола, не смея даже надеяться, что ему подадут тарелку с едой. Не дозволялось и не полагалось рабу, язычнику, каковым они его считали, гяуру, как говорили турки, дерзать даже взглянуть на стол тот.

И тут он услышал сетование и плач этой женщины. И мы снова видим тут неосуждение святого Иоанна Русского — он не осуждал, не говорил: «И чего эта женщина плачет, что ее муж пошел поклониться языческим местам?» Он не судил ее так, а увидел боль ее души, увидел, что она тревожится о своем супруге, и почтил своего хозяина, взглянул на него как на человека, как на образ Божий, а затем уже как на язычника. И услышав, что она волнуется о том, как он там и чем он там питается (а они в это время ели плов, приготовленный ею именно так, как нравилось хозяину), святой Иоанн, возможно, поднял взор свой и сказал:

— Дай мне тарелку плова, хозяйка, и я пошлю её ему!

Сидевшие за столом засмеялись, подталкивая друг друга локтями, и сказали:

— Рабу тоже захотелось поесть, дай ему одну тарелку.

Возможно, женщина с другими мыслями подала ему, сидевшие за столом смеялись, а женщина, жена турка, знала, что этот человек не шутит, что он не хитрит, не лжет и не лукавит, ибо его уже хорошо знали и уважали.

И он взял тарелку, пошел в тот хлев, где жил, и там стал на колени и попросил Христа послать эту тарелку туда, где сейчас находится его хозяин, то есть в Мекку.

И вот этот турок, вернувшись после обеда с тех мест, где он молился, отпер дверь (она была заперта, а ключ был с ним), вдруг видит на столе блюдо из своего дома, полное горячего плова, от которого шел пар. Медное блюдо, которое хранится и сегодня, с выгравированным именем турка, как принято было тогда: эти сосуды нельзя было украсть, потому что они были надписаны именем хозяина. И увидев горячий плов, приготовленный его супругой, он сказал, что это невозможно. И еле дождался, когда вернется домой, чтобы спросить, как это случилось, как Бог совершил подобное.

Итак, исчезла эта тарелка, и хозяйка не спрашивала о ней больше, надеясь в душе своей, что что-то случилось.

И вот вернулся турок домой в великой радости, и его вышли встречать. Как только его поприветствовали, первое, о чем он спросил, было:

— Как это случилось?

Вынимает он эту тарелку и говорит:

— В такой-то день, во столько-то часов я пошел в гостиницу, отпер дверь, а она стоит там с пловом! Посмотрите, какое чудо совершил Аллах!

И все онемели, ибо снова были собраны его друзья и снова накрыли стол, встречая его. И все онемели и поняли, что сказанное в тот раз рабом — непотребным, язычником, скотником, глупым, как они считали, — это исполнилось, и Бог, Которому он помолился, мол, «помолюсь Владыке моему Христу, чтобы Он послал ее хозяину», что Этот Христос, Которому помолился Иоанн, велик, что Он Бог.

Все ужаснулись, и думаю, в ту ночь турок не мог спать спокойно и мирно, зная, кого он держит в своем доме. И его вера в то, во что он верил до сих пор, пошатнулась, и он подумал: «Этого человека мы больше не можем держать в хлеву». И раздумывал он, может, и с женой посоветовался, в какую бы комнату поселить его и как.

Этот человек был честным. Турком, но честным. Как отец Паисий Святогорец говаривал о многих из этих турок, которых порой презирали: «Думаю, Бог будет судить их, зная, какими бы они были, если бы имели христианское учение, и как исполняли бы христианское учение. Так их и будет судить Бог. Другого закона они не знали и так были научены».

Так говорил отец Паисий, и я верую, что Бог праведен, и многие из тех, кого мы считаем непотребными, может, окажутся впереди нас, потому что если бы у них было правое учение, то они далеко превзошли бы нас. Даже сейчас, не имея правого учения, они часто бывают праведнее нас, добросовестнее и уважительнее.

И вот они пошли к нему утром и сказали:

— Знаешь, мы больше не хотим держать тебя в хлеву. Нам и до сих пор это было тяжело, — зная, какой это человек, — а теперь мы больше не хотим этого.

Мы с вами и друга своего терпим день, другой, неделю, а потом нет-нет да и сорвемся: «Да оставь ты меня в покое!» — но чтобы пригласить его остаться навсегда в своей комнате, это означало следующее:

— Отныне ты нам будешь брат, ты больше не раб наш, ты член нашей семьи. Мы восхищаемся тобой, ты человек Божий.

А он не хотел этого никак:

— Не надо, благодарю вас, но я хочу остаться в своем хлеву.

И отпустили они его назад в хлев, где он со временем и умер.

И причастился он перед смертью так, чтобы не искушать турка, чтобы не искушать турецкое сообщество, чтобы они не слышали о том, что христианский священник заходил в дом турка. Святой Иоанн был очень болен, и его нельзя было вынести в храм. И чтобы не искушать эту общину, чтобы они не ожесточились, не взбунтовались, священник в яблоке передал Причастие святому Иоанну, лежавшему на смертном одре, и так он причастился и умер.

На погребение к нему пришли турки и христиане

И воздали ему великие почести, и на погребение к нему пришли турки и христиане, и воздали ему такие почести, каких в местности той, в тех краях и начальникам турецким не воздавали, и любили его так, как их не любили люди. Открылась тогда любовь людей к нему, и так или иначе тем почитанием, которым он пользовался, он смог перенести эту людей на Бога. И исполнилось на нем слово, сказанное Богом: чтобы люди, видя ваши добрые дела, прославляли Отца вашего Небесного[6].

На нем действительно исполнилось это слово.

Бог да поможет нам и да укрепит нас.

[1] Димитрий Кантемир (1673–1723) — Господарь Молдавского княжества в 1693 и 1710–1711 гг.

[2] Ныне город Ургюп в Турции.

[3] Ср.: Рим. 8: 35.

[4] Ср. Мф. 7: 11; Лк. 18: 7.

[5] Ср.: Кол. 3: 23.

[6] Ср.: Мф. 5: 16.

Священник Киприан Негряну