Свідчення очевидців про чудеса матінки Аліпії
Человечеству известны многие подвижники благочестия, удостоенные особого дара прозорливости. Преподобные отцы наши Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Лаврентий Черниговский и многие другие в минуты Божественного наития открывали страждущему человечеству тайны его бытия.
Знакомясь с блаженной Матушкой Алипией, мы видим, что она постоянно находилась в Боге, отчего и имела такой дар прозорливости такой силы, что трудно отыскать подобные примеры не только среди ее современников, но и в древности. Великие Антоний и Макарий Египетский скрывали свой дар прозорливости от людей, при этом даже их ученики не всегда могли наслаждаться чудесными дарованиями своих учителей.
Блаженная Алипия не могла скрыть от людей свой дар. Вся ее жизнь прошла не в затворнической келлии вдали от людей, а на виду у всех. Одни ее любили, другие люто ненавидели. Ничто из ее жизни не ускользнуло от взоров окружающих ее людей. Вся ее жизнь была тесно переплетена с судьбами многих и многих людей, так что даже смерть не могла рассоединить то, что было связано на земле. Прошло уже столько лет с момента переселения блаженной Алипии в иной мир доброты и справедливости, но память о ней не угасает, а наоборот, все более и более набирает силу. Происходит это чудо потому, что смысл жизни блаженной Алипии не мог быть понят сразу ввиду уникальности и непостижимого для современников силы духа. Человек способен привыкнуть даже к необычному, если оно находится постоянно рядом. Но чтобы осознать то, что рядом, человеку нужно расстояние. Только по воскресении Господа Иисуса Христа апостол Фома называет Его Богом. Только после земной кончины святых отцов древности человечество осознает величину их святости. Так случилось и с блаженной Алипией. Великое видится издалека. Вблизи же человек вбирает из великого только отдельные фрагменты, не в силах воссоздать тот образ, который и мир вместить не может.
Мы знаем, что из всех даров Духа Святого дар прозорливости наиболее труден для понимания. А у Матушки Алипии вся земная жизнь прошла в служении человечеству тем даром, который ей дал Податель всего благого.
Мы только сейчас начинаем догадываться о том, что Бог хотел открыть человечеству устами блаженной Алипии. Мы делаем только первую попытку систематизировать те воспоминания, которые еще свежи в памяти ее духовных чад. Но предстоит еще работа не одного поколения, чтобы дать настоящую оценку тому чуду, каким стала для нас блаженная Алипия. Человечество всегда испытывало трепет от общения с пророками и прозорливцами. Но кроме личного страха знать свою судьбу, мы не вполне еще понимаем, для чего Бог открывает нам грядущее. Может быть, это звучат слова древнего Ионы, чтобы мы покаялись и тем самым из¬бежали бедствий. Или, может быть, так Бог учит нас не надеяться на благо и злато, а искать Царствия Божия. Может быть, пророчеством Бог ведет наши души туда, где нет ни времени, ни пространства, туда, где будущее уже свершилось, кто знает? Оставим будущим поколениям решать то, что мы еще не вполне осознаем, и вчитаемся в воспоминания об удивительной жизни блаженной монахини Алипии.
По лицу Липы трудно было определить ее возраст: она не была молодой, какой казалась, с первого взгляда на ее стройную, утонченную фигуру. Иногда она виделась мне пожилой, видимо тогда, когда я встречала ее после тяжелых, холодных, безсонных ночей и изнуряющих плоть молитв.
У Липы был необыкновенно глубокий, чистый, теплый, ласковый, любящий взгляд, который делал ее молодой, преображая до девочки-подростка.
Мама очень почтительно относилась к Липе, разговаривала с нею. Духовным отцом Липы был наместник Лавры архимандрит Кронид. По воспоминаниям самой Матушки Алипии, он был строг с нею: когда заканчивалось служба в церкви, он подходил к ней, давал сухарей и говорил: «Ну что, нагрелась? Ешь и иди спасайся». Она, послушная своему духовному отцу, покорно удалялась к большому дереву, забиралась в дупло, в котором можно было только, полусогнувшись, стоять. Когда же зимой снег заметал так, что из дупла нельзя было выбраться и Матушка не выходила в церковь, отец Кронид сам пробирался к ней, приносил в мантии сухари и окликал: «Ты не замерзла?» Оставлял приношение, говорил свое неизменное слово «спасайся» и уходил в Лавру, оставляя подвижницу на попечение длительной зимней ночи. Жутко было в глубоком овраге: под самое дупло приходили и выли голодные бродячие собаки, мороз сковывал полусогнутое неподвижное тело. И только непрестанная Иисусова молитва утешала ее, укрепляла и согревала. Так продолжалось до 1954 гос а, когда скончался духовный отец и наставник Липы архимандрит Кронид.
Я, тогда еще совсем ребенок, видела необычайную простоту, доступность, душевную теплоту Липы. Она всех любила, жалела, ни на кого не обижалась, хотя ее многие обижали своим непониманием того тяжкого креста, который она взяла на свои хрупкие плечи.
По внешнему виду она походила на странниц, которых в первые послевоенные годы в Киево-Печерской Лавре было очень много. Одетая просто и скромно, она была всегда аккуратной, чистой. От нее не исходило никакого неприятного запаха, какой бывает обычно от людей странствующих, ночующих на вокзалах, долго не моющихся. Для меня до сих пор остается загадкой: как Липе удавалось сохранять свою внешнюю чистоту, красоту и привлекательность, не имея крыши над головой. В ней не было ничего отталкивающего. Три года проводя ночи в дупле большого дерева, не имея пищи, она никогда не роптала, не просила милостыни, питаясь тем, что люди сами ей давали, и часто оставаясь без пищи.
Однажды мы с мамой увидели, как она стирала свое белье прямо в реке, где-то его высушивала и снова надевала на себя. И что удивительно, оно не было мятым, заношенным или порванным. Вещей никаких не имела, кроме небольшой котомки, которую всегда носила с собой.
Как-то мы с мамой пришли к отцу Дамиану, келья которого находилась над Ближними пещерами на втором этаже, и увидели Липу: она со своей котомкой укладывалась на ночь под лестницей. У меня до боли от жалости к ней сжалось сердце. Увидел ее и отец Дамиан. «Ну что ты тут сидишь под ступеньками, тебе же холодно, иди спи под дверью отца Андрея», — тепло и ласково, но достаточно требовательно сказал старец.
Оба старца жили в одном коридоре и двери их келий никогда не закрывались для посетителей. И каких людей только не было у их порогов: больные, калеки, бесноватые, нищие, просто любопытные, неверующие и колдуны.
Отец Андрей принимал всех: отчитывал бесноватых, исцелял больных, помогал нищим, всех кормил с Лаврской трапезы. В его келии всегда было много народа и двери, в полном смысле, никогда не закрывались. Вся жизнь отца Андрея проходила на людях. Вот к этому-то порогу и послал отец Дамиан осиротевшее чадо отца Кронида.
Господь готовил Свой светильник воссиять в свое время на свещнице Киевской, возраставший на благодатной почве Киево-Печерской Лавры, освященный духом святых угодников Печерских, омытый водами второго Иордана — седого Днепра. Прикрытая мантиями духоносных Лаврских старцев: архимандрита Кронида, игумена Кукши, Андрея, Герасима, схимонаха Дамиана, — хрупкий нежный светильник едва разгорался, любовно оберегаемый и наставляемый ими, еще только готовился отдать себя на великое дело служения людям.
Спустя много лет я поняла смысл этого благословения: Липа уже должна была приблизиться к порогу чудодейственного старца. Все было еще впереди: оживление умершего от угара ребенка, исцеление от смертельных болезней, изгнание бесов, необычайная прозорливость, действие благодати Святого Духа такое, что силы природы повиновались ей, безсраничная, всеобъемлющая любовь к людям и добрым, и злым, безкорыстная щедрость. Как у отца Андрея вся жизнь и труды проходили на людях, так и матушка Алипия до последнего мгновения своей жизни всю ее провела на людях.
Что еще я заметила: отец Дамиан очень тепло и заботливо относился к Липе, разговаривал с ней как равный с равной, как со своей сотрудницей, видимо, провидел в ней угодницу Божию и свою последовательницу.
Шло время, умножались грехи людские, над Лаврой сгущались черные тучи: поползли слухи о ее закрытии. Странным стало поведение Липы: она воздевала к небу руки, громко кричала на своем мордовском языке, падала на колени и плакала.
Гроза разразилась в марте 1961 года: ярко засиявшая звезда великой святыни закатилась сразу. Умолкли колокола. Замолчал дивный хор монахов, не слышалось больше молитв в церквях, закрылись двери келлий, опустели коридоры, погасли лампады. Старцы расходились — одни в вечность, другие гонимые властями.
Моя знакомая, Валентина, жила в частном доме с отцом и мужем. Она часто приводила из Лавры странников, обмывала их, как могла, переодевала, несколько дней кормила, обогревала и они уходили своими путями.
Однажды Валентина пришла ко мне за советом, как ей поступить: Липа попросилась к ней ночевать. Но муж и отец были категорически против, и Валентина, уступая воле мужчин, разрешила Липе ночевать в подвальчике, где хранились овощи. Там было и холодно, и сыро, да и крысы бегали. Но Липу ничего не смущало, и она согласилась и на такой приют.
Уходила она рано, возвращалась поздно, приносила с собой букетик цветов, по виду которых можно было догадаться, где она проводила время: в поле или в лесу. По праздникам Валентина видела Липу в церкви. Однажды матушка попала под сильный ливень, пришла промокшая и дрожащая от холода, и тогда муж Валентины сжалился над ней: «Позови ее, пусть обсохнет и обогреется у печки», — сказал он. Потом за эту милость Липа сказала хозяйке: «А твой Иван у меня записан, и портрет его у меня есть». Обогревшись, в доме не осталась, а пошла на привычное место в подвальчик. Валентина рассказывала мне, что они всем домом не имели ночью покоя: Липа вела невидимую брань с нечистой силой, нередко с палкой в руках, она стучала, кричала и ругалась на демонов, оберегая дом от их нападения.
От Валентины Матушка перешла жить на Демиевку, в маленькую комнату на первом этаже в брошенном домике. Вещей у нее ни каких не было, но в комнатке была необыкновенная чистота, все выбелено и, несмотря на убогость, было очень уютно. Живя в этой комнатке, Матушка впервые стала принимать людей.
У меня от аллергии распухло лицо, невыносимо чесалась голова, уши, рук и был и покрыты красной коркой. Болезнь не давала покоя ни днем, ни ночью. Обратилась к Матушке: «Ничего, — ответила она, — как пришла, так и уйдет». И, действительно, вскоре все прошло. И сколько раз я не обращалась к Матушке с просьбой помолиться об исцелении, я исцелялась, но сам момент исцелений я не замечала, а видела только результат, когда уже была здорова.
Обратилась я к Матушке с вопросом как поступить, сосед сватается. «Куча неприятностей и много позора», — был ответ. Вскоре все открылось, и сватовство на том и закончилось для меня благополучно.
С Матушкой я виделась в церкви. Она сидела на улице против угла здания. Когда ее спрашивали: «Что вы тут сидите, а не идете в храм?» — она отвечала: «Я церковь от цыган охраняю». Это была ее любимая церковь, в которую она ходила до самой своей кончины.
Сын из армии долго не писал: «Ничего, напишет, он болеет». Сердце материнское встревожилось. Действительно, вскоре пришло письмо, в котором сын писал, что были на учениях и отравились гаpом (он служил в войсках противохимической обороны). Лежал в госпитале, некоторые ребята даже умерли.
Спросила я Матушку, можно ли мне выйти второй раз замуж. «Нет благословения, всю святость потеряешь». Я стала уговаривать Матушку, что он хороший человек, что одной жить трудно. Она посмотрела на иконы и говорит: «Он через год умрет» и открыла мне всю его греховную жизнь с 17-летнего возраста. Этот человек был крепкого телосложения, здоров физически, хороший мастер. Когда я стала этому человеку рассказывать о его прошлом, он решил, что я собирала о нем сведения, не мог поверить, что есть прозорливые старцы, которые знают все о человеке, даже не видя его, могут рассказать о нем. Что это благодать Святого Духа, действующая в таких людях, открывает им тайное и все становится явным. Я Матушку не послушала, вышла замуж и через год этот человек, перенеся тяжелую болезнь, умер, как Матушка и предсказывала. Непослушание мне дорого обошлось.
У сына был мотоцикл, и он его разбил, но документов на мотоцикл у него не было. Сын очень хотел иметь мотоцикл. Обратились к Матушке как поступить. Матушка скаала: «Мотоцикл есть, он стоит в милиции, обратись к такому-то и назвала по фамилии человека, и он его отдаст». Но мы с мамой решили не брать мотоцикла, ведь это смерть на колесах, хотя можно было его забрать и разобрать на детали и продать по частям.
Нам должны были дать квартиру. Хотелось получить получше, да побольше. Спросили Матушку: «Квартиру-то вам дадут, вы ее получите, но…», — не договорила она того, что мы в ней жить не будем. Сначала умерла мама, затем муж, в беду попал сын. Так она нам пользы не принесла.
15 лет назад Матушка спросила у меня: «У тебя рука не болит?» У меня тогда рука не болела, а сейчас так болит, что трудно поднять ее, чтобы перекрестится.
Как-то в церкви Матушка подошла к одной женщине и попросила ее дать ей 10 рублей. Тогда это были большие деньги. Женщина дала.
Матушка тут же стала молиться за нее: «Спас и тебя, Господи, помоги тебе, Господи, защити тебя, Господи, да чтобы у тебя ничего не нашли». Женщина недоумевала, в чем дело. Матушка купила на все деньги больших свечей и тут же их сама расставила по всему храму.
И что же случилось. Сын этой женщины работал на радиозаводе и приносил домой дорогостоящие детали, которые стояли в ящике под кроватью. Ничего не подозревая о делах сына, женщина спокойно открыла дверь сотрудникам милиции, пришедшим с обыском. В квартире все перевернули, но под кровать не заглянули. Вернувшись с работы, сын увидел, что творится в квартире. Мать рассказала, что был обыск. Сын побелел и признался, что все детали спрятаны в ящике под кроватью. Не трудно представить, что было бы, если бы были обнаружены в квартире эти детали. Сын все их собрал и отнес туда, где брал, поверив в молитвенную помощь рабы Божией монахини Алипии. Так Матушка учила нас вере и благочестию.
Моя мама в 5 утра стала читать полунощницу. Пришла к Матушке, а она ей говорит: «Хорошее дело делаешь, Богу угодное», но мама об этом Матушке не рассказывала. И еще сказала маме: «Тебе деньги на похороны не нужны». Маму мы, хотя и скромно, но похоронили сами. А другой знакомой нашей сказала: «И тебе деньги на похороны не нужны — в тюрьме у тебя хороший начальник будет».
Одна новопришедшая увидела матушкину келью и посчитала, что у нее грязная посуда. Она недоумевала, как это можно есть из грязной посуды и из одной тарелки всем вместе. Мат ушка глянула на нее, прочла ее мысли и говорит: «У меня посуда чистая, там, где стоят тарелки, крыски не бегают». Женщина смутилась такому обличению и стала есть со всеми из одной тарелки. А потом спрашивает: «Что делать с молоком, в нем много радиации?» «А ты перекрести и пей, и не будет радиации».
Многое Матушка предсказывала и о перемене календаря, и об изменении постов, и что вера изменится, и пред упреждала: «Тогда уже в церковь ходить нельзя будет, но Своих Господь раньше заберет, до муки не допустит». Из-за нарушения календаря и постов сначала будет сильный падеж скота, а потом и люди будут сходить.
О себе Матушка Алипия вспоминала: «В молодости я был высокий, красивый, с длинной косой до колен». Очевидно, рано лишилась родителей. Вспоминала, что по родителям сама читала Псалтирь. Нужда заставляла ее наниматься на поденную работу к людям:
«Я был такой аккуратный, все делал чисто, и меня любили».
Мне не известно, когда и где Матушку арестовали и посадили в тюрьму. Вспоминала, что ее бросили в общую камеру и дали очень короткую рубаху. Матушка забилась в угол, села на корточки, чтобы прикрыть обнаженное тело и так, не двигаясь, просидела весь день не поднимая глаз, не шевелясь и ни на кого не глядя. (Предположительно, это была камера уголовников).
«Они ко мне подходили, толкали меня, щипали, насмехались, срамные слова говорили. Но я ни слова не говорил. А вечером принесли длинную до пят рубаху».
Чтобы посмеяться над ней, в пост дали ей шоколадную конфету: «Я зажал ее в руке и 11 дней не ел и не пил». Еще два раза по семь дней Матушка не ела и не пила. По ночам она читала Псалтирь, а утром говорила одной из своих соузниц: «Одевай халат и иди, никто тебя не заметит». И та проходила все стражи, никем не останавливаемая и выходила на свободу. Так матушка спасла молитвой несколько человек.
Об условиях содержания в тюрьме говорить не приходится — это известно. Однажды Матушку хотели отравить и принесли ей подушку с газом: «Но я узнал, что она с газом, и лег на нее ногами и остался жив».
Когда и откуда пришла матушка в Лавру, не известно. Сама же она рассказывала: «В Лавре я был 20 лет (то есть до самого закрытия). Три года в дупле сидел, холодно было, снег заметал, голодный был, но я все терпел».
Летом она отдыхала и молилась в лаврском саду: «Лег под деревом отдохнуть, а кругом — сливы, яблоки, груши. Я кушать так хотел, но не брал, не мое, нельзя, и я терпел».
«Когда было очень холодно, я заходил в коридор к монахам погреться. Иной пройдет, даст хлеба, а другой прогонит — нечего тебе, баба, тут сидеть. Но я на них не обижался», — вспоминала она.
Известно, что в этот период жизни Матушки в Лавре духовным ее отцом был архимандрит Кронид. После же смерти архимандрита из дупла дерева в коридорчик возле своей келии ее забрал отец Дамиан.
С Матушкой я познакомилась в 1981 году. Я приехала поступать во Флоровский монастырь. Я уже трудилась в монастыре, но не была прописана. Меня вызвали в милицию, уговаривали ехать домой, угрожали, отказывали в прописке. К Матушке повела меня сестра Л.
Матушка увидела меня и спрашивает: «Чей девка?» и сама отвечает: «Из нашей деревни». Когда во с шли в келию, и я увидела большое количество узлов, коробок, банок, то про себя подумала: «А зачем столько вещей?» А Матушка ответила на мои мысли: «Зачем оно тебе? Это все мусор». Мне стало неловко за себя. По молитвам Матушки нас, шесть человек, прописали в монастыре.
Однажды прихожу к Мат ушке, а она и говорит мне: «Какие у тебя синяки под глазами, ты сильно плакал».
— Нет, говорю, — я не плакал.
— Плакал, плакал, сильно плакал, синяки под глазами.
Через две недели из дому пришла телеграмма, что умер отец, и я, действительно сильно плакала. Поехала к Матушке, рассказала ей свое горе. Матушка и говорит: «А гроба дома нет!» Я не поняла ее слов. Матушка посмотрела на икону «Всех преподобных Печерских» и обратилась к ним: «Преподобные, проверьте: гроб дома? Нет, гроба дома нет, они не врут». Отец умер во вторник, в Москве, а в пятницу самолетом привезли домой гроб с телом отца. Слова Матушки подтвердились. На похороны ехать не благословила, сказала: «Уедешь и больше не приедешь». Я послушалась и поминала отца в монастыре.
21 неделю, осень и зиму, Матушка тяжело болела. Пищи не принимала, а только пила немного воды. После Пасхи съела немного молочной каши. До болезни Матушка кормила людей тем, что сами люди приносили. А после болезни до самой своей кончины стала сама готовить и кормить людей. При приготовлении пищи не разрешала разговаривать, чтобы не осквернять пищу. Варила ежедневно борщ и кашу. Приготовляла пищу всегда с молитвою.
Как-то вечером я ожидала Матушку у ее келии, а ее самой не было дома. Когда Матушка пришла, то рассказала мне: «Ключи я потерял, пошел в храм Николы Притиска, к пределу Косьмы и Дамиана и стал молиться, а Косьма мне говорит: «Беги, там девка с Подола тебя ждет и поможет тебе открыть дверь». Я нашла железный ломик и открыла Матушке дверь.
При очередном моем посещении Матушка посмотрела на иконы и спрашивает: «Палец на руке или на ноге? Цел или нет?» Потом говорит: «Цел». А когда приехал мой брат, оказалось, что он пилил дрова и задел палец, но кость не задел. Матушка могла на расстоянии слышать того, кто ее звал. Я сильно заболела и стала призывать Матушку на помощь. Собравшимся в келии Матушка говорит: «Врач на Подоле умирает», — и стала за меня молиться и молилась всю ночь. Утром мне стало легче.
Как-то я поехала в Ирпень покупать себе шубу. Нашла подходящую и стояла в нерешительности: брать или не брать. У Матушки в это время была одна из сестер монастыря. Матушка громко три раза крикнула: «Купи, купи серый лоскут!» Сестра недоумевала. А когда я с шубой приехала к Матушке, то она сказала: «Купил, молодец, услыхал меня. Носи, тепло будет, не будешь болеть». Шуба на меня уже стала мала, но я храню ее как память о Матушке.
Моей маме предсказала: «Ты сына дождешься, я — нет». За два месяца до возвращения брата из Иерусалима Матушка умерла.
Понимала она язык зверей и птиц. Приходил к ней лось, она его кормила. Однажды он пришел и стоит, а Матушка говорит: «Голова болит, на, съешь хлеба, и перестанет болеть». Лось съел хлеб и ушел в лес.
В апреле 1988 года я принесла Матушке Церковный календарь, а она просит: «Посмотри, какой день будет 30 октября». Я посмотрела и говорю: «Воскресенье». Она как-то многозначительно повторила: «Воскресенье». После ее кончины мы поняли, что тогда в апреле Матушка открыла нам день своей кончины более чем за полгода до нее.
Перед смертью говорила: «Всегда ко мне на могилку приходите и, когда горе и, когда радость, почаще приходите».
Я стала плакать, но она на меня прикрикнула: «Цыц, не плачь, вечно будем жить!»
Как-то я увидела Матушку во сне у мощей преподобного Зинона постника, я удивилась, что Матушка здесь, а она ответила: «Я со всеми преподобными Печерскими».
В субботу приехала я с сестрой к Матушке, а ее дома нет. Рядом с домом Матушки жил человек, который ее страшно ненавидел и делал ей всякие подлости: то свет обрежет, то воду перекроет. Почему-то она называла его Анка.
Однажды Анка пригнал к дому Матушки огромный красный экскаватор с ковшом, желая зацепить ковшом сложенные под стен кой бревна, которые подпирали стенку, чтобы разрушить дом. Я не могла смотреть на это и пошла по дороге в лес, надеясь встретить Матушку и рассказать ей, что происходит возле ее домика. Только вошла я в лес, слышу Матушкин голос: «Красный машина, не сметь рушить дом, не сметь птиц губить!» (в коридорчике сидели запертые курочки).
Подошли к домику. Матушка кричит экскаваторщику: «Не сметь трогать дом!» Но Анка разъяренный кричит: «Рушьте, все рушьте до основания!» А Матушка на него: «Уйди, сатана! Да воскреснет Бог!» Экскаваторщик стал заносить ковш, чтобы зацепить бревна, но ковш так расшатался из стороны в сторону, что он не мог с ним справиться. Матушка подбежала к нему и кричит: «Не сметь трогать, а то провалишься!» Он, видимо, устрашившись, сдал назад. Матушка забежала в дом. Люди, собравшиеся у домика, старались увещевать разъяренного Анку, но ничего не помогало, он неистово орал: «Все разрушить, снести, чтобы и следа не осталось!»
День был ясный, на небе ни единого облачка. Матушка вышла из дома, подняла руки к небу и стала взывать: «Никола, помоги! Я тебе сегодня 20 больших свечей поставил. Помоги!» В это время с ясного неба хлынул такой дождь, что стало темно. Машинист сидел в кабине своего экскаватора, и, видя, что дождь не прекращается, уехал, так и не причинив вреда избушке Матушки. Скрылся куда-то и Анка, а Матушка вышла во двор, когда дождь перестал, и небо сияло своей голубизной и ярким солнцем, сказала: «Пока я живой, домик не разрушат, преподобные Печерские не допустят, а когда умру, все разрушат, и ничего не останется».
Я просила матушку помолиться, чтобы брата прописали в Троице-Сергиевой Лавре. Матушка ответила: «Не торопись и не переживай, пропишут, и еще будет служить в Киево-Печерской Лавре наместником». Через семь лет предсказание Матушки исполнилось, а брат стал епископом и был назначен наместником Киево-Печерской Лавры.
У моей сестры О. резко стало ухудшаться зрение. Поехали к Матушке. «Кому фотографию подарил, в гроб положили, ослепнешь. Скорее отслужи молебен великомученице Варваре и умойся святою водой с креста». Сестра все выполнила, и зрение перестало ухудшаться, а сейчас и заметно восстанавливается.
Другая моя сестра хотела выйти замуж за своего сослуживца. Спросили у Матушки, а она и говорит: «Гоните его под зад коленкой, он не крещеный». А о военном сказ ала: «Он жадный». Вскоре он проявил себя не с лучшей стороны, и сестра с ним рассталась.
Перед смертью Матушка спросила у меня: «Ну, как: отстал тот старик?» — «Отстал», — отвечаю. «Слава в вышних Богу», — сказала Матушка. Я удивилась, ведь прошло несколько лет, а Матушка помнила тех, о ком мы просили ее молиться и молилась до тех пор, пока не получала просимого.
Сестре сказала: «Иди в совхоз работать, работа хороший будет». И по сей день сестра работает в совхозе и очень довольна.
«В институт поступай туда, где берут». Сестра хотела поступить в Харькове, но не поступила, поехала в Луганск и там поступила и закончила его.
Матушку игуменью Агнессу называла Агницей. Когда матушка игуменья отошла в иной мир, то сестры монастыря просили матушку Алипию за нее молиться. Прошел год. Пришли сестры монастыря проведать Матушку, а она и говорит: «Сегодня ко мне Агница приходила, за молитвы благодарила меня, место ей хорошее дали — в алтаре». Матушка игуменья Агнесса, моли Бога о нас!
Пришли к Матушке какие-то женщины, одной из них Матушка и говорит: «Не порть людей, а иначе ко мне не ходи». В другой раз тоже женщине сказала: «Я не гадалка».
Когда Матушка тяжело болела, к ней из Троице-Сергеевой Лавры приехал будущий владыка К. Он тогда в Лавре пек просфоры. У него сильные были головные боли, и его пропустили к Матушке. Она с большим трудом подняла руку и перекрестила ему голову. Когда он вышел от Матушки, то сказал присутствующим: «Такой силы креста я еще ни разу не ощущал. У меня перестала болеть голова».
О Матушке я рассказывала своему брату, но он как-то мало верил моим рассказам о ней. И когда брат приехал в Киев, я предложила ему поехать в Голосеево. Когда мы вошли в домик, Матушка стояла к нам спиной. Я обратилась к матушке: «Благословите, я с братом приехала». Не поворачиваясь к нам, глядя на иконы говорит: «Далекая птица прилетела, из Москвы, из Лавры». Брат был поражен ее прозорливостью. Он с нею общался без слов, подумает, посмотрит на Матушку, а она ему отвечает на мысли. Или скажет: «Так не делай, или: так делай».
Костям моим покоя не дадут (на могилке собирается много народа). Денег не собирайте (вклады на сберкнижках пропали). Продуктов не заготовляйте.
Скоро все черепахи станут (машины, из-за отсутствия бензина).
Труп вынесут — и война будет.
Банка стояла, а в ней 70 ложек. Банка упала, и ложки рассыпались, я их собрал, ставил, ставил, ставил, никак поставить не мог. А потом взял другую банку и поставил.
Через семь лет после моей смерти посмотрите, что будет (1995 год).
Если раньше война будет, многие спасутся, а если голод — нет.
Показала на кончик пальца и говорит: «Вот столько осталось, а, если не покаяться, то и того Господь не даст».
На Петра и Павла будет лежать там рука, там нога, но Своих Господь раньше заберет, до муки не допустит.
Незадолго до смерти поменяла посты и праздники на две недели.
Кто уразумеет смысл сего?
Прочитано: 209 раз.
