Этот святой мученик родился в благочестивой зажиточной семье, происходившей из деревни Димицани на Пелопоннесе и поселившейся в Яссах в Молдавии. При крещении его нарекли Елевферием.

Во время учебы Елевферия охватило желание стать монахом. Бедствия, вызванные русско-турецкой войной 1806 года, помешали ему добраться до Святой Горы Афон, и он провел некоторое время в Бухаресте. Там мирские знакомства заставили юношу забыть благочестивое намерение и завлекли на путь греха. Пожелав избавиться от дурных знакомств, он отправился в Константинополь и поступил на службу к посланнику султана. Во время путешествия в столицу он под влиянием одного отступника отрекся от Христа и принял обрезание. Однако благодать Христова его не оставила, и он, терзаемый угрызениями совести, обильно проливал слезы, призывая имя Сладчайшего Иисуса, от Которого отрекся. Хозяева-турки, видя его печальный вид, догадались о том, что с ним происходит, и запретили Елевферию куда-либо выходить.

Когда они прибыли в Адрианополь, юноша обманул бдительность других слуг и попытался встретиться с митрополитом Кириллом, будущим патриархом Константинопольским (1813–1818), чтобы исповедать свой грех. Но священник кафедрального собора вместо того, чтобы пожалеть заблудшую овцу, выгнал его вон с громкими криками – из страха перед репрессиями турок. Все попытки Елевферия воссоединиться с христианской общиной и примириться с Богом оказались неудачными, и он пребывал постоянно в огорчении, будучи предметом насмешек и глумлений слуг.

По прибытии в Константинополь он поспешил в патриархию, где исповедал грех и попросил одеть его в христианское платье. Но и там священник, который принял его исповедь, отклонил эту просьбу и отослал Елевферия, прежде призвав к покаянию. Отвергнутый своими и избегающий турок, он наконец нашел убежище в русском посольстве, где его знали со времен учебы. Елевферию дали христианские одежды и посадили на корабль, отплывающий на Афон.

Прибыв на Святую Гору, он направился в Великую Лавру, чтобы встретиться с бывшим патриархом Григорием V (память10 апреля), которому и рассказал свою историю. Святой патриарх доверил Елевферия опытному старцу. Тот после 40 дней приуготовления помазал отступника святым миром, дабы он снова был принят в Церковь. Возвращенный в христианство, юноша немедля отправился в скит святой Анны к иерею Василию, который был известен тем, что помогал с риском для жизни нескольким святым мученикам, исповедавшим веру перед турками. Через 20 дней Василий дал Елевферию благословение вернуться в Константинополь, чтобы, если Провидению будет угодно, он был обнаружен и исповедал свое обращение. Но при этом священник велел ему не подвергаться опасности по своей воле.

Елевферий вернулся в город и появился рядом с домом бывших хозяев перед давними товарищами, но они его не узнали. В день Преображения он решил предать себя на мученичество после литургии, но встретил одного монаха из лавры, который разубедил его и посоветовал вернуться на Святую Гору, дабы прежде последней мученической битвы пройти испытание подвижничеством.

По возвращении на Афон Елевферий, обойдя несколько монастырей, пришел в скит Предтечи Господня Иоанна, на подворье монастыря Ивирон. Там его поручили духовному руководству старца Акакия. За короткое время молодой человек двадцати лет постом, бдением и полным отречением от своей воли сумел умертвить в себе всякое плотское вожделение. Он вызывал удивление всех монахов, потому что казался уже перенесенным за пределы этого мира и не мечтал более ни о чем, кроме славы мученика и благ небесных. Чем более он возрастал в подвиге, тем более лицо его, бывшее прежде сумрачным, озарялось сверхъестественной радостью. «Меня печалит лишь то, – говорил он, – что я не обладаю множеством тел, дабы принести их в жертву за любовь ко Христу».

Когда Бог дал его старцу уверение в том, что ученик готов к мученичеству, тот облек юношу в великую схиму, изменив его имя с Елевферий на Евфимий, и позволил ему готовиться к битве. Ученик часто изумлял наставника тем, что упражнялся подставлять свой затылок под топор. В другой раз, когда старец спросил его, что означают числа 5000, 3000, 2000, которые он написал на табличке, Евфимий ответил, что, поскольку он не сможет исполнять молитвенное правило и класть земные поклоны на пути к месту мученичества, он выполняет их заранее.

Воину Христову явилась Пресвятая Матерь Божия и уведомила, что настал желанный день. Он попрощался с братиями, которые заметили, что он уже источает благоухание, какое обычно исходит от святых мощей. Затем он отплыл в Константинополь вместе с монахом Григорием, водителем прочих святых мучеников.

В Вербное воскресенье 1814 года Евфимий надел вместо монашеского облачения турецкие одежды, взял в руку, как оружие битвы, крест и пальмовые ветви, которые благословили в этот день, и направился во дворец к визирю. Здесь он громким голосом исповедал свое отречение и последующее обращение, поправ ногами свой головной убор мусульманина.

Визирь подумал, что юноша сумасшедший или выпил слишком много вина, и хотел приказать выставить его вон, но Евфимий возразил: «Нет, я в здравом рассудке и хочу умереть ради любви ко Христу – моему Богу!» Поскольку святой выказывал все возрастающую смелость во время повторявшихся допросов, несмотря на пытки, которым его подвергали, визирь осудил его на смерть.

Евфимий отказался идти со связанными руками, говоря, что он добровольно идет причаститься страданиям Господа нашего Иисуса Христа. С радостным лицом и торжествующим видом, держа в руке крест и пальмовые ветви победы, он прошел через город. По пути он испрашивал прощения у христиан, которые собирались вдоль дороги. Прибыв на место казни, мученик повернулся к востоку, в молитве попросил Христа укрепить Православную Церковь в истине и даровать покой миру. Затем христианин поцеловал крест и подставил затылок палачу. Когда тот промахнулся, Евфимий сказал: «Ударь хорошенько!» Со второго удара палач смог отрубить только кусок плоти и поэтому, придя в ярость, набросился на святого и перерезал ему горло, как агнцу на заклании.

Очевидец сообщает, что обезглавленное тело Евфимия не упало на землю и в течение трех дней из него непрестанно текла горячая кровь. Совершилось также чудо еще более удивительное: когда Григорий поцеловал главу прославившегося подвижника, святой, к его великому изумлению, открыл глаза, и его лицо озарилось сверхъестественной радостью.