Последнее письмо доктора Боткина
Евгений Сергеевич начал писать письмо брату из дома Ипатьева за неделю до своего расстрела. Он и его четыре брата — Сергей, Петр, Александр и Виктор — были очень дружны. И понятно, что в трагический момент жизни Евгений Сергеевич беседует с братом. Письмо адресовано «другу Саше». Евгений Сергеевич не теряет присутствия духа, пишет спокойно, порой даже с улыбкой, об обстоятельствах своей жизни.
Главная его боль — дети, неизвестность. Что с ними? Он возлагает все свои надежды на Бога. Он уверен, что Господь позаботится о детях и будет им Отцом. Обо всем этом говорит брату. Непоколебима его вера.
На Русско-японской войне под разрывами снарядов он не боялся: «Я был совершенно убежден, что как ни велик риск, я не буду убит, если Бог того не пожелает, а если пожелает — то на то Его святая воля». Он, заместитель главного уполномоченного Красного Креста при действую¬щей армии, сам поднимается в гору на батарею под пули, чтобы заменить раненого фельдшера. При стремительном отступлении идет обследовать местность, когда японцы уже близко, что¬бы проверить, не остались ли на поле боя раненые. Обнаружив одного солдатика, он успокаивает того, что за ними успеют прийти санитары, прежде чем нагрянут японцы. «А если не успе¬ют, так я останусь с тобой», — говорит он.
В письме брату он рассказывает о том, что является главным для врача, подытоживает всю свою жизнь. Вспоминает, что сначала его нравственным кодексом врача были «правила выпуска 1889 года». К этим «курсовым» правилам, диктовавшим соблюдение клятвы Гиппократа, через некоторое время прибавились правила «нового кодекса», открывшего¬ся ему после трагического события — смерти полугодовалого сына Сережи. И тогда во всём Боткин стал видеть не только «курсовое», но Господне: «Я всячески старался заботиться о Господнем, како угодити Господу (1 Кор. 7, 32), и по-курсовому, “како не посрамити выпуска 1889 года”».
Пересказывая другу Саше очередной случай из своей врачебной практики, как он выехал на вызов к одной из своих пациенток (ее муж приехал за Боткиным с безотлагательной просьбой), он пишет: «Я поехал с ним на дом. Дорогой он начинает ворчать на извозчика, что он не туда едет, на что тот ему резонно от…». На этом месте письмо обрывается. Что произошло? Вошел Юровский? Он услышал, как стонет царевич, государыне стало плохо, он сам почувствовал приступ почечной колики? Мы этого не узнаем.
И не можем дочитать его рассказ о том, что же резонно ответил извозчик. Знаем только, что Евгений старался угодить Господу, до конца исполнив свой долг милосердия и пострадав как мученик.
Последнее письмо доктора Боткина
