Отец мой был верующим, также и его родители строго придерживались всех канонов церковных, соблюдали посты, ходили в церковь, хотя она находилась далеко от того поселка, где они жили. Это тяготение к православию вероятно через них передалось и мне. Я сама пришла в церковь — по собственному желанию. В этом я чувствовала необходимость. Братья бабушки были священники. Один служил в Петербурге, звали его

Тарасий, был близок Царской семье, потом был выслан на Урал. После того, как он заболел тифом, его бросили умирающего у лесника, который его и выходил. Так он и остался там жить. А второй Иаков служил на корабле в русско- японскую войну, и во время боя корабль был разгромлен, его подобрало канадское судно, и так он попал в Канаду. Больше о нем никто ничего не знал до тех пор, пока уже в более позднее время он сам не разыскал бабушку.

С монахиней Алипией я встретилась в 1986 году — том трагическом году, когда произошла авария в Чернобыле.

Это был пост святых апостолов Петра и Павла, начало июля. Казалось бы, встреча произошла случайно, но потом я поняла, что она была неслучайной, закономерной. Сына я увезла из Киева к родителям в Донбасс, в Луганскую область и потом летом возвратилась в Киев. И естественно переживала в связи с событиями в Чернобыле. В этот момент я пошла в храм на Демиевке. После молитвы ко мне подошла женщина Нина Тимофеевна (впоследствии схимонахиня Феозва), прихожанка этого храма. Она обратила внимание, что я печальна и расстроена. Она спросила: «Чем я расстроена?» Я ей сказала, что родственники настаивают на том, чтобы я переехала в Луганск или Донецк.

А я не знаю, как поступить. Не хочется уезжать из Киева. Нина Тимофеевна начала утешать меня: «Успокойся, успокойся, нечего волноваться. Пошли к монахине Алипии, и она тебе скажет, как правильно поступить». Удивляясь сама в себе, но буквально с первых ее слов я согласилась пойти к монахине Алипии.

Мы с ней вышли к троллейбусу, поехали на Демиевский рынок, потому что я изъявила такое желание, что я первый раз иду к человеку и хочу прийти к матушке Алипии с хлебом, солью, миром и добром. Я должна принести ей гостинец. Тем более, что сейчас пост. Бабушка моя очень строго соблюдала все посты, и я знала, что она кушала, как она готовилась к этим дням. Мы пошли на рынок, я купила первые овощи: огурчики, помидорчики, первую морковь, первый небольшой арбуз, растительное масло, хлеб белый и темный и мы пошли.

Доехали до Голосеевского леса, недалеко от бывшего Голосеевского монастыря, а потом пошли пешком по лесу. Дорога была трудной, песок насыпался в обувь, и меня обуревали сомнения: «А стоит ли идти?» Но Нина Тимофеевна успокаивала меня: «Не бойся — идем». Среди леса, на небольшой лужайке стоял домик, обложенный кирпичом. Вокруг никаких построек больше не было, возле домика стоял забор, и в метрах десяти-пятнадцати был кран, откуда матушка Алипия набирала воду. В это время у старицы были две девочки из Флоровского монастыря, они пришли ее проведать. Они готовили обед, накрывали на стол. Матушка Алипия встретила нас очень доброжелательно, тепло.

Я почувствовала на себе ее взгляд — пристальный, внимательный, как бы оценивающий, изучающий, строгий, но доброжелательный. Я поздоровалась, извинилась за беспокойство, положила свои гостинцы. Она приняла их с благодарностью и радостью, ей понравилось все то, что я принесла. Сразу она почистила морковочку, порезала ее и положила на стол. И меня первой пригласила к столу. Я предложила: «Матушка, Нина Тимофеевна старше меня по возрасту, ей первой нужно сесть за стол». Я помнила, что у меня в семье дедушка всегда заходил первым за стол, а потом приглашал всю семью. Но матушка Алипия строго возразила:

- Я сказал тебе — садись. Иди! — Не повиноваться было нельзя.

Я зашла, села. Она подала мне большую миску борща, наверное, целый литр, я попросила налить поменьше, но она возразила:

- Нет, я сказал тебе — ешь!

Потом зашла Нина Тимофеевна, зашли девочки. Мы помолились, она перекрестила стол. Мы начали кушать. Естественно, мне было очень много той еды, которую она дала мне. Я в то время чувствовала себя неважно, у меня было обострение болезни печени, болел желудок. А борщ был такой насыщенный! Половину я съела и почувствовала, что больше не могу. Но мне так страшно было обидеть Матушку. Не в силах одолеть пищу, я взмолилась:

- Матушка, больше не могу!

- Я тебе сказал, ешь!

Я опять попыталась съесть несколько ложек.

- Матушка, все, больше не могу!

Она так посмотрела на меня, и больше не стала настаивать.

Потом была каша, компот. Я из последних сил немного поела каши и выпила компота.
После обеда матушка Алипия присела на доски во дворе. «А теперь, иди, спрашивай то, что тебе нужно», — подсказала Нина Тимофеевна.

Мне очень неловко было, я боялась что-то сделать не так, обидеть старицу, я знала, что она человек святой, и боялась нарушить ее покой своими вопросами.
Тихонько я подошла к ней поближе.

- Матушка Алипия, подскажите пожалуйста, как поступить в такой ситуации?
- Какой?

- Родители настаивают, чтобы я переехала в Луганск или Донецк на постоянное место жительства, чтобы я поменяла квартиру в Киеве на Луганск или Донецк.

Она выслушала меня, потом подняла голову, лицо мне было видно хорошо. Я обратила внимание, что лицо у нее такое нежное, как у младенца, слегка розовое. И глаза, которые я увидела в момент обращения Матушки к небу, поразили меня. Она с кем-то говорила, язык мне был непонятен. Я знала и старославянский, и греческий, и латынь — по образованию я историк, а тут не понимала ничего. Матушка потом обратилась ко мне:

- Поезжай, поживи в своем Донбассе. И возвращайся сюда, в Киев. Не надо тебе из Киева уезжать. По всей земле будет голод, а в Киеве будут хлеба. Все будут стремиться в Киев, но не всех Киев сможет принять.

- Матушка, а когда же наступит такое тяжелое положение?

- С 1997 года.

И вот все эти годы я наблюдала за той информацией, которую она мне дала. И действительно, с 1997 года началось ухудшение, начался экономический кризис в стране, а особенно в регионах. Все устремились в Киев в поисках работы, и Киев обеспечил работой всех. И жилья, действительно, не хватало.

- Из Киева не уезжай, поживи немножко и приезжай.

- А когда же мне возвратиться?

- А ты сама почувствуешь, когда тебе возвратиться.

Вскоре подошла Нина Тимофеевна, и мы ушли. Шли молча. Не было желания о чем-то говорить — я думала о том, что сказала Матушка. Вскоре я поехала в Луганск и рассказала родителям о своей встрече с матушкой Алипией.

Так по благословению матушки Алипии я жила в Луганской области до 1990 года, работала директором в сельской школе. Все это время я неоднократно приезжала в Киев и приходила в Демиевский храм, где несколько раз встречала матушку Алипию.

Наблюдала, как она под салфеточку у каждой иконочки клала денежку. Люди к ней обращались, и всегда она была такая доброжелательная, такая общительная. Со стороны я наблюдала за ней, но к ней уже не обращалась, просто любовалась ею.

Когда я уехала жить в Луганскую область, я все время размышляла о том, что по благословению матушки Алипии Господь вернул мне сторицей то, что я принесла ей в Голосеево. Я была просто удивлена, все думала: «Откуда у меня такое изобилие овощей и фруктов». Колхоз был богатый, миллионер, и когда собирали первый урожай, его всегда отдавали колхозникам. Я работала в школе, но все то, что выращивали, я имела в таком изобилии, что могла поделиться со своими родственниками и друзьями.

В 1990 году сын заканчивал школу. В том селе школа была девятилетка. Все было благополучно, но вдруг перед тем, как сын должен был закончить школу, меня начали притеснять. То ли от зависти, то ли еще что-то. Председатель колхоза был одинокий, от него ушла жена. Она была директор школы, а меня поставили на ее место, и он очень симпатизировал мне. Но не как к женщине, потому что мы были с ним очень разные люди. У нас было такое, как бы, духовное родство. Он понимал, что я добросовестно работала, и помогал мне в работе, потому что все в школе зависело от колхоза.

Построил подвал, спортивный комплекс, где дети проводили уроки, был плавательный бассейн. И вот местные люди завидовали. И я вспомнила слова матушки Алипии и думаю: «Нужно уезжать. Все, мне здесь больше делать нечего». В Киеве у меня осталась квартира, и я вернулась обратно. Сын как раз закончил девять классов, и мы решили переехать. Я работала в лицее. И вот уже по истечении довольно долгого времени весь наш учительский коллектив решил добиваться того, чтобы нам выплатили зарплату за выслугу лет, тогда в школах ее не платили. Началось разграбление государства, игнорирование законов. Мои сотрудники подали иск в суд, и я тоже вместе с ними. На нас начали оказывать давление, унижать, но я решила настойчиво добиваться. Потом я купила книгу о матушке Алипии и прочитала ее.

Теперь я более подробно узнала жизнь матушки Алипии, про ее помощь людям, хотя в живых старицы уже не было. И тоже решила к ней обратиться. Узнала, где она похоронена, собралась и поехала. Судебный процесс у меня уже длился несколько лет, и нам все время отказывали. Дело уже должны были передать в Верховный Суд. Я пошла к матушке Алипии, понесла ей на могилку фрукты, конфеты, положила на могилку. Был в это время на могилке покойный отец Валерий, которому старица разрешила сфотографировать ее.

Я попросила матушку Алипию о помощи. Это было третьего мая, на Радоницу. А двадцать первого числа у меня назначен суд. Я пришла в суд. Судья увидела меня в коридоре и неожиданно заговорила со мной: «Заходите, заходите», — ласково пригласила меня войти. «Все, ваш вопрос решен», — сказала она к моему удивлению. Судебное заседание было одно мгновение. Сразу решение было принято. Я поняла, что помощь пришла от матушки Алипии.

Решение суда было у меня на руках. Я обратилась в исполнительную службу — там началась новая волокита. Не хотели отдавать деньги. Я ждала месяц, ждала два, а потом опять пошла к матушке Алипии просить о помощи. И буквально через пять дней мне сами позвонили из исполнительной службы и сказали: «Немедленно получайте». Я поняла, что это по Божьему промыслу молит-вами матушки Алипии.

Вот такие у меня теплые воспоминания о старице. Я часто обращаюсь к Матушке мысленно, говорю с ней, рассказываю о своих душевных переживаниях как живой. Раньше я держала свои воспоминания в себе, мне не хотелось никому об этом говорить. А теперь я часто рассказываю людям о матушке Алипии и они слушают с таким вниманием и интересом! И говорят: «Да, вам крупно повезло, что вы встретили в своей жизни такого человека, что вы видели ее». Это великая женщина. Я считаю, что она выполняет роль ходатаицы Киева и всей Украины.
(«Стяжавшая любовь» — «Не надо тебе из Киева уезжать», — Мирошник Валентина Ивановна)