Церковь в конце IV века

После II Вселенского собора арианская ересь окончательно утратила влияние и маргинализировалась в пределах Римской империи. Император Феодосий пытался примирить с кафолической Церковью остатки ариан и других еретических группировок. С этой целью в 383 году в Константинополь для богословской дискуссии с участием архиепископа Нектария были приглашены македонианин Елевсий Кизический, омий Демофил, аномей Евномий и новацианский епископ Агелий. На встречу в столицу империи прибыл и посланец готской арианской общины – последователь Вульфилы, скончавшегося в 381 году. Каждому из них предложено было представить свое исповедание веры. Рассмотрев их, святой Феодосий нашел новацианский символ содержательно идентичным тому, что был утвержден на II Вселенском соборе, а остальные он разодрал и в связи с этим издал знаменитый эдикт, по которому именоваться кафолическими христианами могли лишь те, «которые, согласно апостольскому наставлению (disciplinam) и евангельскому учению (doctrinam), верят в Единое Божество Отца и Сына и Святого Духа… Всем прочим вменяется бесчестие (infamia) еретического учения» и от мест их собраний отнимается имя церквей (ecclesiarum nomen)[1]. Против еретиков были приняты меры, которые поставили их в положение, граничащее с нелегальным; в ответ некоторые из ариан прибегли к насилию против пользовавшихся покровительством государства кафоликов: епископ Самосатский Евсевий был убит фанатичной арианкой, сбросившей ему на голову черепицу с крыши дома.

На Западе энергичными мерами, направленными на обращение в Православие приверженцев арианства, прославился святой Амвросий. Ему в наследство от его предшественника по Медиоланской кафедре Авксентия достались ариане, которые в других городах Италии и Запада встречались редко. Еще одним направлением его деятельности было ограждение независимости Церкви от вмешательства государственной власти в церковные дела. И оба эти направления сфокусировались в противостоянии с супругой и потом вдовой императора Валентиниана Иустиной, откровенно покровительствовавшей арианам и предпринявшей попытку реанимировать ересь, которая на Западе ранее никогда не пользовалась популярностью. После убийства Грациана она правила именем малолетнего сына Валентиниана II, используя свое влияние на него для внушения ему арианских убеждений, и он поддавался ее внушениям.

В ссылку на Запад был отправлен ученик Вульфилы епископ Доростольский Авксентий. На Пасху 385 года по наущению матери Валентиниан II приказал предоставить ему одну из церквей Медиолана, но святой Амвросий отказался выполнить это распоряжение. На Пасху следующего года дело дошло до прямой попытки силой устранить самого святителя от управления Медиоланской Церковью: по приказу юного императора войска окружили базилику, в которой заперся преследуемый епископ, и потребовали, чтобы он вышел из нее. В ответ Амвросий велел передать Валентиниану следующие слова: «Не сделаю этого добровольно, не предам полкам ограды овец, не уступлю храма хулящим Божество. Если же тебе угодно убить меня, вонзи в меня меч или копье здесь, внутри, – я охотно приму такое заклание»[2]. Воины не посмели поднять руку на святителя.

Вступив в переписку с юным императором, Амвросий бесстрашно отвергал его право требовать отчета от епископа в делах церковных: «Когда же ты слышал, всемилостивейший император, чтобы в деле веры миряне были судьями епископа?.. Кто же это может отрицать, что в вопросах веры… не императоры бывают судьями над епископами, а епископы над христианскими императорами… Вот станешь, Бог даст, постарше, тогда и сам поймешь, чего стоит тот епископ, который священническое право… повергает к ногам мирянина. Отец твой, по милости Божией, муж зрелого возраста, говаривал: “Не мне быть судьею между епископами”; а твоя милость вот говорит: “Я должен судить”. Он, крещенный во Христа, считал себя неспособным подъять такую тяжесть, как суд над епископом; тебе же, всемилостивейший государь, еще только предстоит сподобиться таинства крещения, и, однако, ты изъявляешь притязание на суд о вере, тогда как ты не знаешь таинств этой веры»[3].

В ответ на прямое требование императора передать храм Авксентию святитель писал: «Передают мне приказ: отдай базилику. Отвечаю: и мне нельзя отдать… и тебе, император, не полезно взять… Ссылаются на то, что императору все позволительно, что все – его. Отвечаю: пожалуйста, не воображай, государь, что ты имеешь какое-нибудь императорское право и над божественными предметами… Императору принадлежат дворцы, церкви – священнику… Что может быть почетнее для императора, как не то, что его называют сыном Церкви? Но император в Церкви, а не выше Церкви – imperator enim intra ecclesiam, non supra ecclesiam est»[4].

Не менее ярким примером его мужества в отстаивании христианской нравственности и Божией правды стало наложение им епитимии на императора Феодосия после того, как по его приказу были перебиты жители Фессалоник. Эти трагические события произошли в 390 году. В Фессалониках были расквартированы готские федераты под командованием Ботериха, которому принадлежала военная власть в городе. Местное население чувствовало себя униженным варварскими, как ему представлялось, выходками готов, оскорблено тем предпочтением, которое оказывал им император, опиравшийся на военную силу верных ему союзников. В конце концов дело дошло до мятежа. Когда Ботерих обвинил популярного возницу, неизменно побеждавшего на ипподроме, в содомском грехе и приказал бросить его в тюрьму, фессалоникийцы восстали: Ботерих был схвачен и убит. Узнав о мятеже, Феодосий, находившийся тогда в Медиолане, в гневе приказал войскам двинуться на Фессалоники и примерно наказать бунтовщиков. На этот шаг Феодосия подтолкнул его советник Руфин, умело разжигавший ярость императора. Святой Амвросий Медиоланский тщетно пытался отговорить императора от расправы над фессалоникийцами. Некоторое время спустя император одумался и попытался предотвратить избиение горожан, но новый приказ дошел до карательного отряда, когда дело уже было сделано. Солдаты, большую часть которых в ту пору составляли не римские граждане, но наемники из варваров, чаще всего германцев, в том числе и готов, рады были отомстить ненавидевшим их римлянам за убийство своих соплеменников. Войдя в Фессалоники, они дождались времени, когда горожане соберутся на ипподроме, и, окружив его со всех сторон, напали на легкомысленных зрителей. Убиты были все, кто пришел посмотреть на бега колесниц. Жертвой резни пали 7 тысяч фессалоникийцев. Весть о массовом убийстве разнеслась по империи. Репутация императора, которого любили многие за его справедливость и человечность, была подорвана.

Святитель Амвросий, авторитет которого в ту пору был самым высоким на христианском Западе, отважился на беспримерный шаг: удалившись из Медиолана, он написал императору письмо, в котором запрещал ему причащаться святых таин дотоле, пока он не принесет покаяние в содеянном грехе. И император, обладавший верховной властью, подчинился приговору епископа. Сняв с себя императорское одеяние и облачившись в рубище, Феодосий приходил в Медиоланский собор и приносил там покаянные молитвы Богу, пока не получил разрешение от грехов. По словам Дж. Норвича, «это был поворотный момент в истории христианства, ибо впервые служитель Евангелия возымел мужество поставить права духовной власти выше прав власти мирской и в первый раз в истории христианский правитель публично повиновался приговору, отлучению и наказанию, наложенному на него авторитетом, который он тем самым признал стоящим выше его собственного»[5].

В 388 году толпа христиан сожгла синагогу, и император Феодосий приказал, чтобы, если в подстрекательстве к этому акту виновен местный епископ, он выстроил новую синагогу за счет Церкви. Узнав об этом распоряжении, святой Амвросий обратился к императору с укоризненным посланием: «Тебя побуждают интересы общественного порядка. Но какой порядок выше? Главное значение в государстве всегда должна иметь религия… Вспомни Юлиана, хотевшего восстановить Иерусалимский храм: строители тогда сгорели от огня Божия. Ужели ты не боишься того, что было тогда? Да и за что строгость?.. Сожжена-то синагога – дом неверия, нечестия и безумия. А иудеи сколько храмов сожгли при Юлиане в Газе, Аскалоне, Берите и других местах?! Как после этого будет помогать тебе Христос?.. Пойми, что меня заставляет говорить с тобою любовь к тебе, государь!»[6].

В пору единовластия Феодосия Великого арианство на всем пространстве империи оказалось фактически вне закона, с одной, впрочем, существенной оговоркой. Распространившись среди готов, а от них позаимствованное и другими германскими племенами, оно стало своего рода национальным вероисповеданием германцев, и не только тех, кто жил за пределами лимеса, но и, главным образом, федератов, поселившихся в пределах империи. Ариане готы, вандалы, гепиды, герулы, скиры, лангобарды, бургунды, равно как и франки язычники, служившие империи, пользовались полной свободой исповедания в отличие от природных римлян, которым при Феодосии предписывалось придерживаться православного вероучения. При этом римские граждане, остававшиеся язычниками, хотя и были ограничены в правах, но со стороны государства встречали большую терпимость, чем еретики, чье расхождение с кафолической Церковью официально рассматривалось не как следствие косности, свойственной упрямым язычникам, но как проявление мятежного сумасбродства.

В результате вытеснения арианских и других еретических общин римское общество приобретало религиозную гомогенность, благоприятствовавшую правильной административной организации Церкви, в основе которой лежал территориальный принцип. В конце IV века, еще до II Вселенского собора, появились более крупные, чем церковные области в границах провинций, поместные образования, возглавляемые митрополитами. Процесс церковной централизации направлен был на то, чтобы привести церковную организацию в соответствие с административным делением империи.

Еще при святом Константине Великом империя была разделена на четыре префектуры: Галлию, Италию, Иллирик и Восток – самую обширную из всех. При этом две столицы империи – Рим и Константинополь (Новый Рим) – имели особый статус и не входили в эти префектуры, имея своих особых префектов. Вместе с восточным Иллириком префектура Восток составляла грекоязычную половину государства, а Италия, Галлия и западная часть Иллирика – латиноязычную. Префектура Галлия включала в себя собственно Галлию, Британию, Испанию и Мавританию; Италия – помимо Италии, также Германию, Норик, Паннонию, Далмацию и Эпир на западе Балканского полуострова, Африку (со столицей в Карфагене); Иллирик с центром в Фессалониках – Македонию (в диоцез с этим названием была включена также Эллада) и Дакию. В префектуру Восток входили следующие диоцезы: Азия (с центром в Ефесе), объединившая провинции, расположенные в юго-западной части Малой Азии; Понт со столицей в Кесарии Каппадокийской, занимавший северо-восточную часть Малоазийского полуострова и Армянское нагорье; Фракия (восточная оконечность Балканского полуострова с центром в Ираклии), на территории которой находилась и новая столица империи – Константинополь; Сирия со столицей в Антиохии и Египет с Ливией и Пентаполем (главный город – Александрия). Термин «диоцез» первоначально употреблялся применительно к гражданскому административному делению. Гражданские на­чальники диоцезов именовались экзархами (по-латыни – викариями, vicarius). Затем экзархами или, чаще, архиепископами стали титуловать предстоятелей Церквей в границах этих диоцезов. Юрисдикция Римской кафедры шаг за шагом распространилась на весь латиноязычный Запад, и все же Церкви Африки, а также Медиолана на севере Италии сохраняли фактическую автокефалию, в то время как предстоятели Церквей Галлии, Испании и даже Иллирика, в состав которых входили не только латиноязычные общины Далмации, но и грекоязычные Церкви Македонии и Эллады, признавали юрисдикцию Рима.

После смерти епископа Дамаса в 389 году на Римский престол взошел папа Сириций, который занимал его до своей смерти, последовавшей вскоре после кончины святого императора Феодосия, в 398 году. Годом раньше преставился архиепископ Константинопольский Нектарий. Преемником скончавшегося в 385 году Тимофея Александрийского стал Филофей. Святителя Кирилла на Иерусалимской кафедре после его преставления в 387 году сменил Иоанн II. В Антиохии до 392 года сохранялся раскол. Помимо общины во главе с Флавианом, сохранялась признаваемая на Западе и в Египте малочисленная община во главе с Павлином, которую после его смерти с 388 по 392 год возглавлял единолично поставленный им Евагрий, когда-то в прошлом друживший с Василием Великим. Благодаря поддержке государственной власти Флавиану, павлиане не смогли после смерти Евагрия поставить своего епископа в Антиохию. В Константинопольском соборе 394 года, состоявшемся под председательством архиепископа Нектария, участвовали как Флавиан Антиохийский, так и Феофил Александрийский. Это было знаком признания Флавиана законным предстоятелем Антиохийской Церкви со стороны Александрийской кафедры. Но в Риме Флавиана признали лишь в 398 году, а отдельное существование павлианской общины в Антиохии прекратилось воссоединением ее с антиохийскими «мелетианами» только 20 лет спустя – в 415 году.

Несмотря на уход со столичного Константинопольского престола, одним из самых влиятельных пастырей грекоязычного Востока оставался святитель Григорий Богослов, удалившийся в родной Назианз, где еще жив был его престарелый отец, занимавший епископскую кафедру этого города. После его кончины митрополит Тианский Феодор попросил Григория временно управлять Назианской общиной, которую в ту пору сотрясали споры, возбужденные учением Аполлинария, уже осужденным II Вселенским собором. Вступив в полемику с Аполлинарием, святитель обратился с двумя посланиями к назианскому пресвитеру Каледонию. Когда на кафедру в Назианз был поставлен Евлалий, Григорий Богослов с радостью предался литературным трудам, посещению монашеских обителей Востока, молитве и аскезе. Святитель отошел ко Господу в 389 или 390 году, прожив на земле чуть более 60 лет.

(продолжение следует)